Великан Калгама и его друзья - Семченко Николай (читать книги без регистрации txt) 📗

Хозяин огня допускал: любое, даже самое жёсткое, правило имеет исключения. Но, с другой стороны, если исключений много, то они могут стать правилом. И какое из двух правил будет верным? И сам запутаешься, и других с толку собьёшь, эх!

Подя задумчиво поскрёб в затылке. Что делать, он не знал. А когда не знаешь, как быть, иногда полезно посмотреть по сторонам. Может, подсказка где-то рядом.

Оглядевшись, Подя ничего особенного не приметил. Но пока он смотрел по сторонам, не видел, что делает Калгама.

«Ага, в этом что-то есть, – подумал Подя. – Так-с! Напрягаем мозговые извилины. Калгама тут, но пока на него не смотрю, его как бы нет. Хотя он, конечно, есть. И что великан делает, не знаю. Так-с… Интересно. Он что-то вытворит, но мне это не ведомо. Получается, вроде, как и не делал. Хотя на самом деле… Ох, голова даже закружилась! Так делал или нет?»

Подя задумался и, в конце концов, решил: иногда лучше вообще что-то не знать. А чтобы не знать, не надо видеть. Если чего-то не видел, то этого как бы и не было. С одной стороны, позиция дурная, но, с другой, – выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.

– Я смотрю вдаль, – сказал Подя Калгаме. – Очень старательно смотрю. И не вижу, что ты делаешь. Может, ты через огонь перепрыгнешь, но если я этого не наблюдал, то ты вроде как и не нарушал запрет.

– Но я-то знаю, что нарушил! – возразил Калгама. – Какая разница, видел ты или нет? Нет, так не пойдёт!

Прямодушие великана удивило Подю, но в глубине души он с ним согласился. Однако не помочь ему он не мог.

– Ладно, – проворчал Подя. – Перепрыгивай костёр! А за нарушение правила ответишь. Потом, как будет время, соберёшь кучу валежника. И лес очистишь, и мне – подарок. Идёт?

– Ещё как! – обрадовался Калгама.

Он перемахнул через костёр, в три прыжка настиг Хондори-чако и схватился с ним в рукопашной борьбе. Земля под ними задрожала, с горы посыпались камни, а деревья переламывались как тростинки.

Сорока в страхе решила убраться от борющихся подальше. Когда она подлетела к костру, маньчжурский орех раскололся от жара: пиф-паф, искры взвились снопом! Из кочоа выскользнула чёрная бабочка – это была сила Хондори-чако.

Кто бы мог подумать, что жизнь свирепого и страшного бусяку зависела от мотылька? Вот и сорока не подумала. Когда она нервничала, то всегда что-нибудь ела. Почему-то еда успокаивала её.

Сорока проворно настигла бабочку, ухватила её клювом и мигом проглотила. В тот же миг Хондори-чако вздрогнул, повалился в траву и замер. Калгама видел: бусяку побелел как мел, его сильные мохнатые лапы обвисли ватными культяшками, ощеренную пасть облепила зловонная серая пена. По всему видно: Хондори-чако приходит конец.

– Враг повержен! – обрадовалась сорока. – Калгама, ты победил!

Она весело стрекотала, выделывала воздушные пируэты, топорщила хвост веером. Подя тоже обрадовался. Он похлопал Калгаму по колену, надо бы, конечно, по плечу, но ростом не вышел.

– Молодец, – похвалил Подя. – Теперь ты можешь сделать с бусяку всё, что хочешь: разрубить на части, стереть в порошок, развеять по ветру…

Калгама, однако, смущённо пожал плечами:

– Разве это я его победил? Без всех вас ничего бы не было! Мы вместе одолели Хондори-чако. Вон, сорока его силу съела. Коли б не она, до сих пор дрался бы с ним…

Сорока наконец осознала, что за бабочку она, не глядя, схоромчила. Ну, надо же! Ежели бы знала: это заколдованная сила бусяку, то сто раз подумала, прежде чем решить, что делать. Страшно всё-таки. А тут, не зная, ням-ням – и все дела.

– Ох! – вздрогнула сорока. – Что теперь со мной станет? Не простой ведь бабочкой закусила!

– Ну, закусила и закусила, – пожал плечами Подя. – Что переживать-то?

– Ага! – закатила глаза сорока. – Говорят: ты есть то, что ты ешь. А я, подумать страшно, что стрескала! Вдруг бусяку стану? Его сила теперь во мне.

– И переваривается, переваривается в твоём желудке, – усмехнулся Подя. – А из переваренного сама знаешь, что потом получается…

Сорока, видно, представила, что получается, потому что сконфузилась и жеманно вымолвила:

– Фи! Какой ты простой!

– Какой уж есть, – ответил Подя и, повернувшись к великану, напомнил:

– Калгама, теперь ты можешь сделать с бусяку всё, что хочешь. Уничтожь его окончательно!

Великан поглядел на беспомощного бусяку, распластавшегося на земле. Вид его был жалок.

– Добро должно победить зло раз и навсегда, – напомнил Подя. – Злу не должно быть места на земле!

– Очень зло добро побеждает зло, – задумчиво сказал Калгама. – Правильно ли это? Добро должно обходиться без зла. Иначе какое же оно добро?

– Брось эти свои рассуждения! – прикрикнул Подя. – Бусяку жалеть не надо. Он никого не жалеет.

– А я и не жалею его, – сказал Калгама. – Пусть он раскаивается, что был злобным бусяку. Вот стал бы Хондори-чако слизняком…

И только он это произнёс, как бусяку съёжился и превратился в осклизлого длинного слизняка. Испуганно извиваясь, он заполз под лист лопуха и притаился там. Теперь любая птица могла его склюнуть, любой зверь – прихлопнуть лапой, а человек, даже не заметив, – раздавить.

Подя из любопытства приподнял носком сапога лопуховый лист, чтобы посмотреть, как себя чувствует бывший бусяку. Трусливый слизняк струхнул и заполз под сухую ветку. По цвету они были одинаковые. Не отличишь.

– Рождённый сильным может стать самым слабым, – удовлетворённо хмыкнул Подя. – Вот и прячься теперь от всех, да благодари Калгаму за его добро.

– Какое ж это добро? – удивился великан. – Быть слизняком – наказание!

– Эх, ничего-то ты не понимаешь, – махнул рукой Подя. – Молодой ещё! Потом поймёшь. Как станешь старше.

Разговаривая, они и не заметили, как к ним тихонько подошла молодая симпатичная буссеу. Это была та самая щука, которая помогла друзьям найти заколдованный маньчжурский орех. Как кончилось действие чародейной силы, так и обрела она свой прежний облик.

– Хорошо, что мы встретили друг друга, – сказала она. – Без вас я бы ещё долго оставалась зубастой щукой. Лес меня заждался. За маленькими деревцами нужен пригляд, грибы без полива плохо растут – надо дождик для них позвать, да и птицы что-то меньше петь стали, меня ожидают. Я запою – они подхватят. Ох, пора мне, пора!

– Спасибо тебе, Чикуэ, – растрогался Калгама. – Без тебя нам всем пришлось бы трудно…

– Будешь в лесу – только свистни, сразу появлюсь, – улыбнулась Чикуэ. – Нас, буссеу, как и леших, свистом вызывают. Некоторые считают это дурным тоном, ну и пусть считают. А чтобы ты с Фудин иногда вспоминали обо мне, возьми желудь. Он тоже твой помощник. Старался, как мог.

На раскрытой ладони буссеу лежал тот самый желудь, который попросился в спутники Калгаме. Перенесённые испытания сказались на нём: он помялся, потрескался, но по-прежнему блестел лакированными боками и даже, как показалось великану, стал крупнее.

– Дай-ка, посажу его на твою макушку, – сказала Чикуэ. – Как придёшь домой, поймёшь, что с ним делать.

Прощаться всегда трудно. Кажется, уже сказал всё, что положено, но хочется ещё хоть немного побыть рядом. А если не знаешь, когда снова доведётся свидеться, то сердце почему-то сжимается и становится очень грустно. Но этого никак нельзя выказывать, уж лучше легко улыбнуться, помахать рукой и, уходя, сказать: «Пока!» или «Счастливо!», или кому как нравится. «А печалиться лучше одной», – решила Чикуэ. Она не любила, когда друзья грустили, пусть даже по причине расставания.

Подя, в отличие от неё, прощаться не стал. Пока никто на него не смотрел, он поднял над головой руку, что-то шепнул и обернулся лёгким дымком. Набежавший ветер его рассеял. Но если кто-то решит: Подя поступил невежливо, то это не совсем так. Потому что он на самом деле и не расставался: в каждом доме горит очаг, пламя в нём – частичка духа огня.

Чикуэ, определив желудь на макушку великана, заметила:

– Вот и Подя ушёл. У него забот полно. И мне пора. И вам с Фудин нужно домой возвращаться. Кстати, нога у неё больше не болит. Вон, смотри, как она задорно вышагивает вслед за медведем!